"Карелия", №9 от 7 февраля 2013 г.
8 февраля – День российской науки
День науки – это хороший повод привлечь внимание общественности, деловых кругов, молодежи к состоянию и возможностям научного поиска. Этих вопросов в своем интервью касается председатель Карельского научного центра Российской академии наук (КарНЦ РАН) член-корреспондент Александр Титов.
Титов А.Ф.
– КарНЦ РАН сегодня – это стабильно работающее учреждение науки, ведущее широким фронтом фундаментальные и прикладные исследования. В его составе семь разнопрофильных, юридически самостоятельных научно-исследовательских институтов – Институт биологии, Институт водных проблем Севера, Институт геологии, Институт леса, Институт прикладных математических исследований, Институт экономики, Институт языка, литературы и истории. Они объединены общим руководством (президиумом КарНЦ РАН) и имеют общую инфраструктуру. В настоящее время в центре работают около 800 человек, в том числе 3 члена-корреспондента РАН, 71 доктор наук и более 200 кандидатов наук. У каждого института имеются приоритетные направления исследований, планы текущей научно-исследовательской работы, ведутся исследования по грантам и хозяйственным договорам. Большая часть проводимых изысканий связана с изучением территории Карелии и ее ресурсного потенциала, а также с изучением ее истории, культуры и экономики. Ежегодно каждый институт и КарНЦ РАН в целом отчитываются о своей работе. При этом один раз в пять лет институты РАН проходят комплексную проверку, в рамках которой проверяется и оценивается их деятельность.
– Как Вы относитесь к начинанию Минобрнауки по составлению рейтинга отечественных вузов? Быть может, существуют аналогичные планы и в отношении учреждений науки?
– Мое отношение к рейтингам зависит от того, кто их составляет, с какой целью, по каким критериям и к каким последствиям это приводит. Отсюда, наверное, понятно мое отрицательное отношение к рейтингованию российских государственных вузов. Никаких проблем, реально существующих в высшем образовании, оно не решает, да и решить само по себе не может. Если же по результатам рейтингования предполагается, что часть вузов будет ликвидирована или присоединена к более успешным, то для этого рейтинги не нужны. Это можно сделать по результатам аккредитации, которой с определенной периодичностью подвергаются все вузы.
Что касается учреждений РАН, то сходная по форме, но отличающаяся по сути процедура используется сейчас и в академии. Все учреждения РАН оцениваются по многим параметрам, и по итогам такой оценки руководство РАН принимает решение об отнесении конкретного института к одной из трех групп: а) научные организации – лидеры, б) стабильные научные организации, демонстрирующие удовлетворительную результативность, в) научные организации, утратившие научный профиль и перспективы развития. К настоящему моменту через подобную процедуру прошли все институты КарНЦ РАН, причем шесть из семи институтов нашего центра отнесены к первой категории, и только один – ко второй.
– В декабре прошлого года опубликован доклад Российской ассоциации содействия науке (РАСН) о состоянии науки в Российской Федерации. В этом документе, подготовленном под руководством главы РАСН академика РАН Евгения Велихова, состояние науки по ряду показателей охарактеризовано как катастрофическое. Согласны ли Вы с такой оценкой?
– Лишь отчасти. Действительно, состояние российской науки весьма сложное. Но, наверное, не более сложное, чем многих других отраслей, например: образования, здравоохранения, культуры. Хроническое недофинансирование, отток и старение кадров, моральное и физическое старение приборно-аналитической базы, низкая востребованность научных разработок – это те проблемы, которые возникли не сегодня, а накапливались годами. Хотя в разных научных отраслях ситуация, естественно, неодинаковая. В большей степени отрицательным тенденциям оказались подвержены наиболее фондоемкие области и направления науки. Тем не менее, и в этих непростых условиях наука, и, прежде всего, академическая, активно работает, демонстрируя высокую жизнеспособность. Ученые РАН ежегодно выполняют огромный объем исследовательской работы и получают большое количество первоклассных научных результатов, в том числе мирового уровня. Чтобы убедиться в этом, достаточно непредвзято посмотреть на ежегодные отчеты академии, которые публикуются в открытой печати и доступны всем интересующимся. Иное дело, что сегодня свои потенциальные возможности наука реализует лишь частично, прежде всего, из-за недопустимо низкого уровня финансирования. Затраты на науку в России составили в 2011 г. 1,12% от ВВП, тогда как в большинстве развитых стран этот показатель в 2–3 раза выше. Поэтому неправильно сравнивать достижения российских и западных ученых, так как мы находимся в несопоставимых условиях. Разве можно на равных соревноваться с гоночной машиной, если едешь в обычном автомобиле?
Один из классиков сказал, что наука – это испарение от экономики. К сожалению, российская экономика плохо «испаряет» и мало восприимчива к инновациям и научным разработкам. Государство же пока не нашло способа радикально изменить эту ситуацию. Попытки реформирования самой науки в отрыве от реальной модернизации экономики, как главного «потребителя» научных знаний, да еще в условиях отсутствия четкой, хорошо продуманной и понятной всем стратегии развития научно-технического комплекса страны, вряд ли приведут к существенному улучшению положения дел.
– Кстати, в упомянутом докладе РАСН говорится, что для вывода российской науки из кризиса необходима, в частности, внятная государственная стратегия развития научно-технической сферы...
– Следует заметить, что такого рода документ недавно появился – под занавес прошлого года федеральное правительство утвердило государственную программу Российской Федерации «Развитие науки и технологий на 2013–2020 годы». Готовило данную программу в качестве исполнителя Минобрнауки, а соисполнителем явилось Минэкономразвития. К сожалению, РАН и другие госакадемии не были равноправными участниками в процессе ее подготовки, и это вызвало немало коллизий, что широко освещалось в СМИ, и, самое главное, – отрицательно сказалось на качестве этого документа.
Кстати, по тому, как была организована работа над программой, можно судить о многом. Чиновники в очередной раз продемонстрировали стремление подмять под себя науку, игнорируя при этом специфику данной сферы деятельности. По счастью, у госакадемий есть собственная программа деятельности, которая с теми или иными правками вошла в упомянутый выше документ. Это сохраняет для РАН определенную свободу действий, но, как и раньше, при весьма скудном бюджетном финансировании. Значит, по-прежнему будет трудно, хотя мы в определенной степени к этому за последние двадцать лет приспособились, и будем работать с не меньшим энтузиазмом, чем раньше.
– Вернемся, однако, к вопросам тактики… 2013 год объявлен в республике Годом карельского языка, а в России – Годом охраны окружающей среды. Найдут ли эти темы отражение в исследованиях карельских ученых?
– Не просто найдут, а уже нашли, и, более того, многие годы они относятся к приоритетным. Достаточно сказать, что именно наши ученые создали первые академические словари и учебники карельского языка. Что касается специалистов в области экологии и охраны окружающей среды, то ими на протяжении многих лет ведутся широкие и разноплановые исследования, направленные на изучение состояния окружающей среды и тех изменений, которые в ней постоянно происходят. Частично эти результаты находят, к примеру, свое отражение в ежегодном государственном докладе о состоянии окружающей среды в Республике Карелия. Кстати в прошлом году увидел свет уже двадцатый такой доклад. Эти же две темы, которые вы упомянули в своем вопросе, найдут свое отражение в докладах на совместном заседании президиума КарНЦ РАН и ученых советов ПетрГУ и КГПА, которое пройдет в нашем центре 8 февраля и будет посвящено Дню российской науки.
Беседу вел Сергей Хохлов